Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

По небу плыли белые барашки облаков, и солнце нежно гладила меня по плечам. Я слушала шорох собственных шагов и шум ветра в деревьях, и думала: сбылась мечта интроверта, можно ни с кем не разговаривать. Я шла от стоматолога, и левая половина лица у меня почти не двигалась. По ощущениям было похоже, как будто там огромное бревно, но зеркало не соглашалось: лицо как лицо. На минуту мне даже представилось, как здорово было бы жить немой. Не нужно разговаривать вообще! Молчи и кивай, и никто никогда не узнает, о чем же ты думаешь, если только не напишешь. Не сорвется злое слово, и молчание никогда не будет неловким. Почувствуй себя новой Русалочкой.)
Возле дома папа косил траву самодельной электрической косилкой, собранной из старых грабель, черенка от лопаты и кажется, там еще был руль от велосипеда. В защитных очках, кепке и старом костюме он выглядел изрядно похудевшим и постаревшим. На миг у меня сжалось где-то в районе сердца и немножко кольнуло. На крылечке, вверху, на балке у двери, весьма беззаботно спал кот, неосмотрительно свесив рыжую лапу с розовыми подушечками. Я потянулась к нему, и он проснулся. Пафосно сощурился желтыми глазами, медленно и тягуче зевнул, продемонстрировал недюжинные клыки. И когда он только успел их вырастить?.. Подобрал лапу, убедился, что я до него окончательно не достаю, и уснул снова. Мне осталось только улыбнуться работающим уголком рта и зайти в дом.
Прошла неделя, как я здесь, и только сейчас я возвращаюсь в свой внутренний мир. И возвращаясь в него, я нахожу путь к себе.

Жизнь мудрее, чем я думала.
Когда я возвращалась домой, вольготно вытянувшись на последних сиденьях маршрутки, отчего-то полупустой, я задрала голову и смотрела на плывущие вверх ногами облака и линии электропередач. Мне казалось, что я приеду и внутри меня тут же начнет что-то меняться. Что я буду просыпаться в 8 утра и щуриться солнечным лучам, заливающим комнату. Что буду читать книжки, тискать ласковых котов, готовить и убирать, и везде будет мир и хорошо.
Однако дожди льют, не переставая. В доме сумрачно и сыро. За три дня я прочла 6 или 7 книг и из них ни одна не входила в категорию тех, что я хотела. Так, женские романы или современная проза. Кошка занята кормлением котят и озабочена только тем, чтобы поесть и вытянуться на пару минут на диване, пока не запищит кошачья сигнализация. Я их так называю, потому что как только малышня просыпается, начинается испуганный писк. И кошка спешит обратно. Кот раздобрел, осознал собственную неотразимость, и стал совсем не таким уж добрым. Не кормил? Не гладишь! Мне кажется, он думает примерно так. Глядя на родителей, я понимаю, как они далеки друг от друга. Вроде бы почти 30 лет в браке, но... каждый сам по себе. Хотя то, что есть, намного лучше, чем было лет так 10 назад. Мама пропадает на работе, готовясь к проверкам, а с папой мы изредка беседуем. Он пытается меня поддержать, не стесняясь разговоров об Антоне. Чему-то научить. И даже заботится, чтобы я пообедала. Ну вот, пишу, и слезы на глазах. Соберись, тряпка)
Из-за дождей, сырого холода и отсутствия у меня непромокаемой обуви я все три дня просидела дома, зачитываясь по полной программе и переписываясь попутно вконтактике. А сегодня пнула себя в библиотеку: пора взять Драйзера, Моэма и кого-нибудь еще, не менее именитого. Однако при входе в библиотеку я уткнулась в табличку "Уважаемые читатели, в связи с инвентаризацией, выдача книг на дом не производится до 15 июня". Вслед за табличкой появилась тетенька, у которой я, не особенно надеясь, поинтересовалась, есть ли какая-то возможность взять книжку. К моему удивлению, взять можно было. "Там за углом буккросинг" - дружелюбно показала она рукой. Подивившись тому, что у нас знают такие слова, я последовала в указанном направлении. "Буккроссинг" оказался аккуратной коробкой, в которую несли то, что, видимо, занимало место дома. Разрозненные тома Голсуорси, потрепанный Пикуль, какая-то советская ультрапатриотическая литература... Из природного любопытства я немного порылась. И выудила... Драйзера. На мгновение замерев, поспешно вытащила стоявшего следом "Продавца воздуха", неуверенно улыбнулась стоявшей в дверях библиотекарше, и, улыбаясь уже от неожиданного маленького счастья, поспешила на улицу. Сколько воспоминаний у меня связано с этими коридорами! Сюда я приходила по субботам, после школы, неся в пакете пяток уже прочитанных книжек, чтобы обменять на новые. Или в воскресенье, и тогда ноша была одна, а книг можно было взять еще больше. Помню, когда я пришла впервые, библиотекарь только презрительно хмыкнула, оглядев гору выбранных книг. Через 5 или 6 дней я стояла перед ней снова. "Что, все прочитала?" - не поверила она. Маленькая-Я молча кивнула, жадно оглядывая полки с новыми книгами. Больше надо мной не хмыкали, а я раз в неделю с радостью тащила домой целые пакеты новых миров и интересных жизней. Именно там я узнавала обо всем, что происходит в далеком мире. В один далеко не прекрасный день в выдаче книг мне отказали. "Тебе теперь по возрасту во взрослую библиотеку". Я вздохнула и поплелась искать взрослую. Там интересных книг почему-то было не в пример меньше, но зато полок - больше. И неизведанных книг - тоже. Но там Я-Подросток долго не продержалась. Начались экзамены, потом университет... А примерно на втором курсе, узнав, что я больше не школьница, и вовсе отказали в выдаче. "Вы, студенты, возьмете, а потом не возвращаете". Пришлось идти с мамой и записывать на нее.
И вот теперь я вышла оттуда с рюкзаком, в котором тихо лежал "Финансист" Драйзера. Разве когда-то я могла представить, что увлекусь чем-то подобным? Я прошла в парк и закурила. Медленно-медленно ко мне приходило осознание, что той 18-летней девочки, которой я отсюда уехала, больше нет. Пять долгих лет прошло. Пять долгих лет с того дня, как вот на этой лавочке мы с одноклассниками открывали шампанское, впервые не боясь, что увидят родители. Как поправляли белые фартуки, боясь выпачкать. Как играли во взрослых и мудрых выпускников, посмеиваясь над пятиклашками.
Я медленно прошлась по бордюру к каменному парапету, прозванному "змейка" и вспомнила фотографии, сделанные 4 года назад на этом же месте. Я подстригла волосы и перекрасилась в темный цвет, и щурясь от августовских лучей, позировала Насте. А в паре километров отсюда сидел Саша. И после этих фотографий я пошла к нему. Никто не знал, что спустя 4 года мы начисто забудем друг о друге. И никто не знал, что после этого я ввяжусь еще в одни отношения, из которых вынесу не только горечь предательства, но и физическое ее доказательство - болезнь, которую даже стыдно называть.
Разве могла семнадцати- или восемнадцатилетняя я, воздушная романтичная блондинка с наивными голубыми глазами, подумать о том, что однажды окажусь вот такой - изрядно похудевшей, немного ссутулившейся брюнеткой с серо-зелеными глазами, с сигаретной пачкой в рюкзаке и каким-то въевшимся разочарованием, брошенная единожды и преданная дважды. В 17 лет мне казалось, что я знаю мир. В 23 я ни черта его не знаю.
Я прошлась по всему старому маршруту. От библиотеки через парк, мимо центральных магазинов, по аллее, мимо Дома Пионеров, где прошли несколько лет моей жизни в кружках и площадках, мимо зефирно-розовой школы... А ведь когда-то она была такой красивой, из белого кирпича, утопала в зелени клумб и тополей. А сейчас асфальт, кованый забор и ванильная розовость. Повинуясь какому-то порыву, зашла в оптику и провела там добрые полчаса, примеряя разные оправы, а потом расспрашивая продавщицу о линзах. В пустом магазине та была только рада.
Потом прошла по старой дороге, которой возвращалась из школы. Мост зарос, а когда-то пустые полянки заросли камышом так, что по сторонам от дорожки практически стена. Многие дома изменились. Какие-то похорошели, какие-то слегка опустились. Какой-то парень, деловито проводя кисточкой с голубой краской по штакетинам, залихватски взглянул на меня и, кажется, чуть улыбнулся. И я тоже улыбнулась.
Именно там, на выщербленных остатках когда-то асфальтированной дорожки, я поняла очень важную мысль. Все меняется. Мы не в силах остановить ход времени или замедлить его, мы можем только повиноваться. Оно беспощадно и мудро, и лишь продолжает наши поступки, порой показывая нам последствия их как сквозь увеличительное стекло. Ничего не потеряно, и ничто не упущено. Все случается ровно так, как и должно, а если мы и в силах что-то изменить - так это только настоящее, только сегодняшний день и только текущий миг. И именно поэтому нужно бороться, жить, делать то, что однажды под увеличительным стеклом времени засверкает ослепительным бриллиантом.
И с этой мыслью я шагнула в новый этап своей двадцатитрехлетней жизни.

Итак, я дома. Дома, в самой гуще разбушевавшейся неухоженной зелени, деревянных трещащих стен и пятерых пищащих комочков, зовущихся котятками.
Набирая предыдущий пост, я совсем не упомянула об одном человеке, который тем не менее всегда был рядом и наверное, больше многих заслужил имя друга. Точнее, подруги. Это Оля. Еще с университетских времен она всегда жаждала общения со мной, но почему-то я ее отталкивала. С ней то было интересно, то она начинала ныть и впадать в депрессию, и я трусливо избегала общения. В сентябре прошлого года мы снова стали общаться. И как никто другой она всегда была рядом. Приехать в гости, попить чайку в центре, прогуляться где угодно - она всегда излучает готовность провести время со мной. На той неделе она вытащила меня на разговор по душам. "Ты подозрительно спокойная после расставания с этим мудаком" - изрекла она после моего рассказа. Новопассит действовал прекрасно, да и в целом на тот момент я ощущала себя спокойно. "Тебя нужно вывести на эмоции". В субботу мы отправились в веревочный парк. И там, на высоте почти 5 метров, повисая на вращающихся бревнах, проходя по тонкому шпагату, прыгая с тарзанки или немыслимым образом изгибаясь на перекрученных балках, я постигла дзен. Было страшно, было очень страшно. Но - парадокс - страшно не от того, что можно упасть, а от того, что упадешь - повиснешь как сосиска и придут снимать с позором. Было страшно от того, что не смогу. И я ни разу не сказала этого слова. Я говорила себе только: "Давай, мать твою, где твои стальные яйца? Это как жизнь - впереди еще и не такая полоса препятствий, так что давай, борись, ты, трусливая тряпка!". И я прошла. Оля даже смеялась: "У тебя было совершенно бесстрастное лицо, даже не скажешь, что ты боялась до дрожи". После этого я поняла, что намного сильнее, чем думаю, а многие трудности - намного проще, чем кажутся. Не нужно бояться трудностей, не нужно бояться себя. Нужно действовать, объединять физическое, ментальное и духовное, и тогда непременно все получится. А даже если не получится - будет жизненный урок.
Что-то во мне снова изменилось. Тектонические плиты дрогнули и снова пошли трещинами. Планета качнулась и внезапно трансформировалась в огромную птицу. Феникс полыхнул крыльями и издал торжествующий крик. А я... я чувствую в себе небывалую жажду жизни. Делать, пробовать, создавать, бежать, учиться, работать, преодолевать себя снова и снова. И к сожалению, я очень четко вижу, как сильно меня выпачкали предыдущие отношения. После Саши я была просто сломлена, но я ломала себя сама. А сейчас... сейчас это хотел сделать кто-то другой. Очень хитрый и изворотливый, не гнушающийся самой мерзкой грязью. У меня такое ощущение, будто меня заразили этой самой грязью, и ее никак не достать теперь. Будто где-то внутри меня осталось маленькое такое пятнышко, пресловутая ложка дегтя. Но я справлюсь и с этой заразой.
Что-то во мне изменилось. Сильно. Я могу описать это образами, но понять, что это на самом деле... нет. Однако я уверена, что пойму.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

«Вкус свободы не заменить пирогами, сопливыми вечерами "вдвоём" и совместным бытом. Особенно если этот вкус этими дешёвыми вещами пытаются отбить. Уж лучше сдохнуть на улице, в обнимку с дворовой блохастой собакой, или сгинуть в ДТП, чем в уютной комнате, с тёплым пирожком в руке, глотая его и тихо ненавидя себя за то, что предал самого себя. Поэтому я легко оставляю в зеркале заднего вида всех тех, кто меня не понимает, и от рождения не способен понять»
Сие прелестное высказывание я сегодня имела удовольствие оценить на странице Антона. Ну что сказать... да, было больно и обидно от того, что меня и мое отношение назвали дешевым и сопливым. Но потом я подумала, а потом еще раз подумала, а потом еще, и еще. И вот что поняла: если бы я могла надавать по заднице тому, кто во всем этом виноват, то моя задница нехило болела бы. Сейчас, спустя полтора года и кучу нервов, я вижу, какой дурой была год назад. И дело не в том, что выбрала Антона и поверила ему (хотя это отчасти тоже), а в том моем псевдопечальном образе. Кем я хотела быть? Что найти? Нервно курить, подыгрывая книжным персонажам? Стать Онегиным в женском варианте 2015? Балда Иванна, что тут скажешь. На что ловили - то и получили, теперь расхлебывайте.
Прежде чем влюбляться, надо думать. Анализировать, присматриваться, оценивать. Пройтись по всем жизненно важным пунктам: верности, материальному благополучию и отношению к деньгам, отношению к детям, семье, прошлый опыт, бытовые навыки и многое-многое другое. Сказочки про "настоящую любовь", в которой все просто - это хорошо, и в них можно и нужно верить, но отпускать голову с плеч в свободное плавание все же не стоит.
Да и не только к любви надо подходить с умом. К своей жизни, целям, внешности. Меньше курить, а больше заниматься спортом, читать книги и смотреть то кино, которое нравится. И уж конечно, никогда не стесняться самой себя и своих интересов, не подыгрывать никому и крайне внимательно относиться к новым людям.
Но я в общем-то отвлеклась. А хотела сказать, что вот эти его слова... они стали последним толчком к тому, чтобы выпихнуть меня в новую жизнь. Конечно, я еще не совсем сильна и не окрепла после удара, скорее всего, еще какое-то время я даже буду изредка плакать. Но это нужно, это пройдет.
Главное, что в моей душе появился новый зеленый росточек, который спустя какое-то время станет прекрасным и сильным деревом.

Один на один со своей войной,
Выживай, как можешь, но не сдавайся.
Слышишь, топот тысяч сапог солдат -
Им осталось немного, чтоб до тебя добраться.
Поднимайся, вставай, борись,
Ну давай же, ну, вспоминай, как драться!
Сжимай кулаки, объявляй войну,
Зажигай в себе солнце и снова на них бросайся,
Эта черная тьма, что схватила тебя в тиски,
Уже скалит зубы и жадно слюной исходит.
Ты - добыча, желанный приз,
Лучшее из блюд,
И вот-вот твои кости
Жадные лапы по блюдечкам разгребут...

Ну давай же, тварь, нападай и бейся,
Ты - мой страх, ты демон, сотый градус Цельсия,
Ты проклятье Каина, что открыл врата,
Ты почище кровного озлобленного врага.

Только в битве этой ты ляжешь, слышишь?
Я не дамся, не сдамся, уж лучше я брошусь с крыши,
Я же гребаный феникс, дворовая кошка,
Чертов долбаный таракан,
Сколько мне ни ломай хребет, все равно попадешь впросак!
Пепел снова взметнется огненным да крылом,
Кошка снова мяукнет, да и пойдет, легонько взмахнув хвостом.

Я зашью в себе бреши рифмами по живому,
Пару раз сплюну кровью, да и пойду по пустому отныне полю.
Мое солнце сгорит, выжигая меня дотла.
Но оно вернется.
Впереди еще битва - и не одна.

«Наде сейчас так тяжело, у неё такие проблемы с желудком из-за нервов, она даже есть ничего не может, кроме каш»
«Ты эгоистка, ты не понимаешь,каково ей сейчас»
Ты всегда беспокоился о Наде. И ты ни капли не задумался о том, чем твоё предательство станет для меня. Ты не думал или не знал,что спустя несколько дней уже я буду умирать от боли, корчиться в ванной, судорожно выплевывая из себя остатки скудного ужина и желчи, что это меня, а не её будет трясти от боли и бессилия изменить что-то в своей душе. Как моё сознание будет ускользать от меня во сне, превращаясь в огромного чёрного демона, перекрывающего кислород. И я буду с полузадушенным криком просыпаться посреди ночи и пытаться забыться снова.
А ты лишь тихо подойдешь к дивану, спросив «Ты в порядке?». И я отвечу - да, оставив без ответа твой вопрос, почему я кричала. Да и что тебе ответить, и есть ли в этом смысл? Выбирая между мной и ней ты уже сделал выбор. Так вот заботься же теперь о ней, спасай её. А я...я как-нибудь умру и воскрешу себя сама. Я же гребаный феникс, долбаная кошка, типичный таракан. Меня жги, ломай хребет, трави - я все равно оклемаюсь, выживу, воскрешусь. Вот только разве я мечтала об этой суперспособности?


Отправлено из приложения Diary.ru для Android

То ли Новопассит сделал свое зеленое дело, то ли во мне что-то стало на правильные места, но... мне спокойно.
Ночью мне дважды снился Антон. Он прижимал меня к себе, нежно поглаживал по спине и плечам, и говорил: я все исправлю, обещаю. Больно больше не будет... Во сне я плакала и что-то внутри отпускало.
Самое главное - я выбросила из головы мысль, что мне нужно с ним помириться. Нет, не нужно. Я стала мудрее и опытнее, это был хороший урок. Я не идеальна, у меня плохие зубы, странная внешность, фигура не бомба, но тем не менее я обладаю какой-то привлекательностью или притягательностью, и по-настоящему нужный человек будет ценить все это, потому что это - я. Я была и остаюсь честной, верной, преданной и не подлой, наверное в чем-то слишком правильной или излишне благородной. И это совсем не те качества, которые должны вызывать стыд просто потому, что их не оценил какой-то один человек. Вовсе нет.
За прошедшие двое суток мою страницу заполонили взявшиеся ниоткуда парни: они смотрят фотки, оценивают записи... вчера на работе по телефону со мной пытался познакомиться пограничник (мы согласовываем отход/заход с пограничниками). А сегодня в лифте меня провожал очень оценивающим и заинтересованным взглядом парень с 7 этажа. И это при том, что я похудела, под глазами круги, а на голове простой хвостик, да и в джинсах и футболке с дурацким рисунком я выгляжу совсем не на 23.
Мне кажется, вселенная изо всех сил сигнализирует мне: очнись, очнись! Ты достойна внимания, ты заслуживаешь его!
И я понимаю: да, действительно заслуживаю. Я медленно прорастаю сквозь прежний полуподростковый мир и осознаю себя взрослой девушкой. Ребенок во мне все еще жив, но взрослая мудрость и опыт его усмиряют. Мне все еще грустно и хочется плакать, но эта грусть и эти слезы больше похожи на очищающую печаль, чем на агонизирующие в последних муках чувства.
Все будет хорошо. Я справлюсь.

Я успела забыть, как бывает больно.
И морально, и физически я развалилась на куски. Голова пульсирует горячей болью в виске, все время тошнит и хочется то ли плакать, то ли забыться. Мысли о еде вызывают тошноту, а автобус стал пыточным инструментом.
Мне бы выжить.