Минут двадцать назад у меня состоялось телефонное интервью с руководителем ростовского хосписа. Я мало что запомнила оттуда, если честно, остается уповать на свои заметки, сделанные в ходе разговора,но суть не в этом.
Боль - вот основополагающая работы хосписа. Боль не пациентов, а людей, там работающих. Я коснулась изнанки того мира, о котором не имела ни малейшего понятия. Каждый из них пропускает через себя боль каждую секунду, когда находится на работе.
Светлана разговаривает со мной, и разговор прерывает другой телефонный звонок. Больную везут на скорой в реанимацию, необходима экстренная медицинская помощь, и Светлана ломающимся, надрывающимся голосом кричит в трубку, дает указания, требует, чтобы больную оставили там до утра. Человек с другого конца провода отвечает, что больница отказывается принимать ее на ночь. Разговор происходит долгий, и на долю секунды я слышу в хриплом уставшем голосе Светланы отчаянную беззащитность: "Она же не доживет до утра, вы понимаете?!"
Она ответственна сейчас за жизнь другого человека. И ее сердце не глухо к этому. Да, можно сказать, что ей в прямом смысле выгодна жизнь этой женщины - ведь за нее платят деньги. Но я слышу следующее: "Да какая разница,сколько это будет стоить! Вопрос не в деньгах! Если вы повезете ее сейчас обратно через полгорода, в час пик, по пробкам, она просто не доедет до хосписа, поймите!"
Мое горло сжимает спазм.
"Когда люди отвозят человека в хоспис, они, по сути, передают его из одной семьи в другую... И потому очень важно, какой персонал работает. Какие требование вы предъявляете к своим сотрудникам?
- Да, передача из одной семьи в другую, это в идеале. Идеально для хосписа, когда на каждого больного - один санитар, или медсестра, или сиделка. У нас, к сожалению, нет такого количества людей. Неудивительно, потому что работа тяжелая и физически, и морально, представьте, вам нужно поднимать ежедневно 80-100 килограмм, а это живой человек. Его нужно мыть, одевать, кормить, ухаживать за ним. Он может капризничать, плохо пахнуть, у него в конце концов тяжелое заболевание, но главное - вы знаете, что человек угасает. Не каждый с этим справится. Работников подобрать сложно, но качество обслуживания никогда не зависело от этого. У нас есть команда, слаженная, сработавшаяся команда, мы все помогаем друг другу, и естественно, что больные всегда при надлежащем уходе. Что касается подбора персонала... Я больше тридцати лет работаю в медицине, и конечно, в первую очередь смотрю на то, насколько квалифицирован человек, а уже потом на его личность. Но есть три главных аспекта: совесть, ответственность и милосердие. Они должны быть обязательно. Да, я могу пойти на уступки, и научить чему-то сама, но я не могу вложить в человека свое сердце.
Она много говорила, о том, как кричат онкобольные, о том, как рвутся и бьются о стену люди с нервными расстройствами, о том, как привозят больных с открытыми гниющими ранами, и им больше ничто не поможет и никто, им остается только умирать... а я чувствовала, как пронзительными игольчатыми мурашками по мне проходит чужая боль. Она живет для того, чтобы облегчить ее, живет с этим каждый день, каждый день принимает больных и лично их осматривает, слышит сотни историй и сотни людей прошли перед ее глазами.
"Когда я пришла в мединститут, мне сказали - если ты не способна к милосердию, то тебе нечего здесь делать. И были правы. Если ты медик, то это должно быть твое призвание."
Чем дольше она рассказывала, тем острее я осознавала, что разговариваю с человеком, который в грустном смысле слова является динозавром. Является тем, что давным-давно могло исчезнуть. Большое и чуткое сердце, немного циничное, по-медицински, стерильное, когда дело касается работы, но штопаное, латаное и истрепанное, когда дело касается собственных ощущений.
Горькая боль, что тяжелее бетонного блока давит на сердце, тупая ноющая боль, проходящая сквозь жизнь человека - вот что значит работать в хосписе.