Забавно, но иногда наконец-то повешенные занавески могут привести к очень странным мыслям. Занавески пролежали в моем шкафу, кажется, с апреля. И вот пятого сентября они наконец заняли свое законное место.
Я смотрела на то, как мягко колышется полупрозрачная ткань, вдыхала запах свежевыстиранного белья и с легкой грустью осознавала, что наконец-то обрела Дом. Занавески стали определенно символом дома для меня, символом новой эпохи моей жизни: я молюсь на свою работу, дающую мне не только финансовую свободу, но и душевное тепло, радость и чувство нужности, я обрела доселе неведомые цели, открыла новые стороны жизни и попробовала на вкус незнакомые стремления. Это так хорошо, что я даже боюсь писать об этом.
Мое настоящее совершенно обыденно, приземленно и наполнено самыми обычными проблемами, однако в него органично вплетается и нечто большее... Я увлечена бытовыми делами, но не погрязла в них, как это обычно бывает, я все еще стремлюсь познавать мир. Иногда мне даже кажется, что это не моя реальность, что это сон, который вот-вот закончится и я проснусь. Мое настоящее будто смеется надо мной и то и дело переворачивается то одной, то другой своей стороной, не переставая удивлять. И я смотрю на него широко раскрытыми глазами, как ребенок, перед которым разворачивается подарок.
А тот подарок - и есть мое Будущее. Оно, как и всегда, совершенно неизвестно, но похоже на огромный простор, испещренный сотнями дорог и тропинок. Я пройду далеко не все, но многие, очень многие я хотя бы увижу, хоть пару шагов, но сделаю по многим. Сейчас я четко знаю, что впереди мне уготовано еще много событий, много испытаний, но и много, намного больше - счастья. И предвкушение такой разновкусной, горько-сладкой, пряно-терпкой жизни, слегка кружит голову, как пузырьки в шампанском.
И я снова верю, что и мое сердце обязательно испытает что-то хорошее (даже нет, не так. Я точно знаю). Да, пожалуй я больше не верю в сказку "один раз и на всю жизнь", но разве это значит, что рядом со мной не может быть хорошего человека? И в целом, какой должна быть настоящая любовь, если она, конечно есть - это то, что пишут в романах про невероятную страсть? Или то, когда одни мысли напополам, в унисон? Или может это объединение страсти и взаимопонимания? Или же настоящая любовь - это долгий и упорный на самом деле труд, который совершенно далек от того образа, какой я рисую в своей голове? И может быть, именно совокупность всех ссор и невзгод, сложностей, примирений, надежды, увлеченности, флирта, секса, общения, бытовухи - и есть То Самое Великое Чувство? Что если нет никаких внутренних деталек и "пазлов", которые должны "щелкнуть", а есть именно это, чувство собственной цельности и желание разделить свой мир с другим человеком?
А еще ведь есть влюбленность, совершенно коварная штука. Мне кажется, вот именно влюбленность и слепа, в то время как любовь видит все, но многое прощает в силу своей мудрости. Именно влюбленность заставляет идеализировать человека, прячет и тщательно маскирует в нашем сознании все его недостатки, выпячивает достоинства и посыпает искрящейся мишурой. В определенные моменты влюбленность прекрасна, потому то мы проживаем яркие и сладкие мгновения, но чем слаще поначалу, тем горше может быть потом, когда "гелий" выдохнется и этот розовый воздушный шарик осядет на пол. Влюбленность либо проходит, либо перерастает в любовь. Или же я неправа, и любовь приходит без влюбленности, минуя эти промежуточные станции, может быть, она приходит через дружбу? Однако же если она является следующим этапом влюбленности, то как же велик риск открываться кому-то, наши сердца живые и не каменные, каждый раз прощаться с разбитыми иллюзиями достаточно сложно.
Хотя наверное, это необходимо. Без преодоления себя, без переосмысления некоторых шагов, нельзя двинуться дальше, нельзя просто взять и развиться дальше. Наверное, любое развитие полагает какую-то боль, физическое - физическую, духовное - духовную, умственную - соответственно, умственную нагрузку. А это значит, что... что если есть возможность идти вперед - надо идти, невзирая на ту боль, которую можно испытать.