Вот тебе говорят: "Не переживай, у тебя есть я".
А ты сидишь и думаешь, а кто - "ты"? Ты этого человека, может, всего-то четыре недели знаешь. Месяц несчастный. А он и говорит - "есть я". Да еще и "у тебя".
То есть у меня вот так, за четыре недели, появился добровольный раб?
Есть я... А кто это? Кто ты, человек? Что тебя печалит, что радует, чувствуешь ли ты то же, что и я? Замирает ли у тебя сердце на строчках стихов, что я читаю себе по ночам, нравится ли тебе плавленый сыр с помидорами, загадываешь ли ты глупые желания на всякие мелочи?
Может ли твое сердце биться в унисон с моим так, чтобы любая беда, приходящая ко мне, делилась на два, а радость - умножалась вчетверо?
Разве можешь ты, человек, говорить за короткие четыре недели, что ты - уже есть в моей жизни и прочно в ней обоснован, как константа, если я даже не знаю, какая у тебя кружка для утреннего чая, и почему ты два года назад выбрал именно ее. А может, вообще стакан. А может, ты не чай пьешь вовсе по утрам, а молоко или воду. Или вообще ничего не пьешь и только вечно опаздываешь.
А еще я не знаю, какого цвета мысли в твоей голове, в какие фигуры они складываются, лежат ли смиренно по полочкам или спаяны в беспорядочный разношерстный клубок. Не знаю, что было твоим главным воспоминанием, определившем жизнь. Не знаю, что заставляет тебя испытывать щемящую тоску на сердце или огромное-огромное счастье.
Я ничего не знаю. И ты - тоже.
А уже думаешь, что ты - есть. Что ты существуешь в жизни абсолютно еще незнакомого человека, который, может, свой мирок, строил по кирпичику. Туда, может, людей надо заранее планировать, куда встроить, архитектурный план созидать, со столяром, архитектором, инженером согласовывать...
Хотя даже если ты есть, ты ведь все равно можешь уйти. А переживания останутся.
А еще ты можешь уйти, а переживания не только останутся, но и придут новые.
Так что не надо вот этого. Не говори "у тебя есть я".
У меня есть только я. И нам хорошо.