Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Вот так живешь-живешь, а потом - бах! - и узнаешь, что твой бывший женился.
Да-да. Саша женат. А я честно говоря и не знаю, что сказать. Что я чувствую вообще? Что я думаю? А даже не знаю. У него сбылась мечта, которую мы когда-то делили на двоих. А я вот сижу, бестолочь бестолочью, шмотки с алиэкспресс заказываю. Но честно говоря мне эта мечта как-то не по душе.
И в большей степени я наверное все-таки рада, что на месте его жены - не я. Какая меня ждала бы жизнь?.. А сейчас я живу свободно, в большом городе, даже сама снимаю жилье. Пусть неидеально, но я не готова сейчас быть чьей-то женой. Да и никогда не была готова, наверное.
Эта свадьба со мной никак не соотносится, но все-таки стала какой-то отметкой в моей жизненной прямой: это еле заметная веха, символизирующая окончательное прощание с прошлым.
У этого прошлого теперь новое будущее.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

С неделю назад я предполагала, что жизнь одной окажется слишком тоскливой и грустной. И что находиться в квартире одной перманентно - вовсе не так здорово, как многие считают.
Спустя неделю я не соглашусь со своими мыслями: жить одной совершенно офигительно! Я сплю в одних трусах, не боясь домоганий или осуждения какого-либо мужика, я хожу голой после душа (хотя никогда раньше этого не понимала), готовлю только для себя и мою восхитительно мало посуды после. А еще я не парюсь, что кто-то съест мой йогурт или переложит вещи не на то место. Можно не краситься. Можно не пользоваться феном и ходить кудрявым барашком. Можно устраивать примерку всех вещей в шкафу, когда вздумается. Можно залипать в сериальчик, а можно рыдать в салфеточку над сопливой мелодрамой и никто, никто! не посягнет на мое душевное равновесие.
Жить одной превосходно, даже когда болеешь, потому что никто не видит, как ты с мученическим видом помираешь на диване, потная и бледная как поганка. А для общения сгодятся и соц.сети.
В общем, все совсем не так плохо, как я когда-то думала. К этой славной мысли я пришла, заливая кукурузные хлопушки молочком, нарезая персик и поджаривая хлебушек для тоста. В квартире было прохладно и свежо, из раскрытых окон пахло утренней прохладой и влагой свежеполитых клумб, а я стояла в одних труселях и ощущала какой-то особенный кайф от того, что наконец-то можно ни-ко-го не стесняться.
И это зашибенно.

Мне стыдно это признавать, но я зла на мать. Или не зла, но как минимум обижена.
Ради Тани, жены брата, она была готова на все: отдала ей последние деньги, выслушивала часами по телефону и все такое.
Для меня такого не было. Ни когда я свалилась с циститом в декабре, ни после, ни сейчас. Да, она слушает меня, мы разговариваем каждый день почти, но...
Но это треклятое "но". Я чувствую себя обделенной. Ущемленной. Обиженной.
У меня ни хрена нет денег на лечение, кредит в банке мне не дают, я должна еще 5 штук Денису, и чем больше я оттягиваю, тем больше приближаюсь к потенциальному бесплодию. Не то, чтобы я мечтала о детях, но иметь их в отдаленном будущем наверное хотелось бы.
И этот вопрос не волнует мою мать. Правильно, я же девочка, я всегда могу найти мужика, который обо мне позаботится. Ну и по крайней мере за последние пять лет мне удавалось вылезать из жопных ситуаций, особо не прося финансовой помощи. Разве что моральной.
Но последнее... то, что случилось совсем недавно, с этими дурацкими деньгами, судом и переоформлением документов... Это выбило меня. Я поняла, что на чувстве вины матери можно ездить годами, но мне не нужно чувство ее вины, мне нужна - банально - ее любовь. А я вижу только чувство вины. Перед женой брата. Ревную ли я? Да, пожалуй ревную.
И я ни в коем случае не должна говорить ей об этом. Никогда. Но я больше не чувствую с ней близости. Как никогда раньше я сама по себе. И это очередной крах системы, который я пережила в этом месяце.

То ли я схожу с ума, то ли ум от меня уходит сам, но мне так сложно. Завтра я возвращаюсь из отпуска на работу и честно говоря, совершенно не представляю, как я буду работать. Мне кажется, прошло столько времени. Столько долгих, длинных, болезненных дней, а впереди - еще неизвестно сколько не менее тяжелых. Апатичных.
Во мне что-то закрывается, захлопывается. Не хочется говорить, не хочется плакать, не хочется есть. Наверное, не хочется ничего.
А может быть, напротив, хочется рыдать, кричать всем о том, как больно и как сложно, и какими мудаками бывают некоторые мужчины. Или лица мужского пола. Но так делать нельзя. Не мне. Не для меня.
читать дальшеНаверное, это для чего-то нужно. Я должна что-то осознать и что-то перерасти внутри себя. Наверное, это одиночество мне необходимо. Мне рефлекторно хочется, чтобы рядом кто-то был, какой-то мужчина, чтобы кто-то ждал, беспокоился, спрашивал как дела и пару раз в неделю окружал спокойствием крепких рук. А потом я вспоминаю, как пустота внутри меня лишает слов и говорить не получается, как тяжело и даже почти невозможно расслабиться в этих руках, потому что они могут обмануть, каким непомерным грузом становятся просьбы пойти в чем-то навстречу и как злая больная мысль "а почему я должна это делать! Ради чего!" пульсирует в голове.
И это марионеточное состояние возвращает меня к тому, что в одиночестве мне проще. Я слушаю Меладзе и Виагру, просто потому, что они мне нравятся, мешаю их с Three day grace, Gorillaz и Верой Полозковой, и наконец понимаю, что не нужно перед кем-то оправдываться за это. Или носить шорты и большую несексуальную майку. Или ходить только в шортах и лифчике, потому что жарко. И нет кого-то, чей взгляд бы это оценивал. Есть только я. Это приносит облегчение и одновременно немного горечи.
Вчера у меня пришли месячные. Это было так больно, как не было уже много лет. Физиологически я знала этому оправдание: я похудела до 41 килограмма, плохо ем и отвратительно сплю, извожу сама себя разными мыслями, вот и реакция организма. Но боли это не отменяло. Я выпила таблетку, но она почему-то дала обратный эффект, мне стало еще хуже, и следующие несколько часов я провела лежа на полу в ванной, прижимаясь щекой к благословенно холодному кафелю и судорожно цепляясь на нестабильную картинку мира. Я знала, что это закончится, что пройдет сколько-то часов и все утихнет, но было очень больно. Другие таблетки и телефон лежали в комнате, до них было всего пару метров,но я не могла встать. Покрываясь испариной, дрожащими руками хватаясь за бортики ванной и стиральной машины, я пыталась встать, но мир темнел, кружился чертовой каруселью и я снова опускалась. Закрывая глаза, я чувствовала, как боль снова и снова скручивает меня в узел, и в какой-то момент сдалась. Мне нужна была помощь. Мне нужен был врач со спасительным уколом, но еще больше - кто-то близкий рядом. И следом меня осенила другая мысль: а кто, кто может приехать? Катя? Оля? Настя? Енот? И я поняла, что не хочу, чтобы кто-то видел меня вот такой. Мама? Единственный человек, который бы примчался за сто с лишним километров и перед которым бы не было стыдно? Но я знала, что давно не маленькая девочка, чтобы звать ее на помощь. А еще я знала, как сильно она потом будет переживать. Я должна была бороться сама, только сама, вот только сил не было. И взять их было неоткуда. И тогда я сделала то, чего даже не ожидала: я обратилась к Богу. Там, лежа на полу в ванной, не в силах шевельнуть даже пальцем, замерев от этой изнуряющей боли, я окончательно сдалась. Это было слишком тяжело, вся боль прошлых ошибок, боль последнего предательства и лопнувшая несбывшаяся надежда, а теперь еще физическая боль, плата за существование женщиной, разбили меня на куски. Я медленно отключалась, а в горячечном сознании едва заметным вспыхивающим нейроном пропульсировала мысль: "Господи, помоги. У меня больше нет сил. Это слишком больно". Я не знаю, о какой именно боли я думала в тот момент, душевной или физической, но внезапно она прошла. Я вдруг физически ощутила, как из меня ушла боль. Как мир перестал кружиться и зафиксировался в нормальном положении. Я открыла глаза и почувствовала во рту вкус мокрого махрового полотенца, которое в очередном приступе сжала зубами. Но больше я ничего не чувствовала. Боли не было. Ни физической, ни душевной. Была просто я: ослабевшая, уставшая, с прилипшими от пота волосами ко лбу. Поразительно живая...и целостная. В моем представлении Бог был сгустком света за тысячи километров от Земли, в далеком-далеком космосе, слишком далекий от всех земных проблем. Но в тот момент он внезапно стал для меня ближе, чем кто бы то ни был. Он протянул мне свою руку, когда я даже не надеялась, и он был единственным, кто спас меня в тот момент.
Я облегченно закрыла глаза и отключилась, теперь уже - просто от усталости. Через какое-то время я проснулась, отскребла себя от коврика в ванной и медленно, осторожно ушла в комнату, на диван, где уснула снова.
Потом все стало проще. Я все так же была одна, но уже готовила спагетти с соусом, смотрела на розы, которые так и не выбросила, но внутри я чувствовала, что силы у меня еще есть. Теперь - есть. Ночь была жаркой и душной, даже несмотря на открытые окна и балкон. Около полуночи меня разбудил истеричный вопль домофона. Я долго не могла понять, что это за звук, потом подошла к нему и... ничего не сделала. Я не хотела знать, кто там. Может быть, кто-то ошибся квартирой, может быть, на Левенцовке вдруг появились хулиганы, которых никогда не было, а может быть... кто-то искал меня. В любом случае, мне не хотелось этого знать. Я вернулась в постель и уже не услышала следующего звонка.
А утром, таким же душным и горячим, жизнь продолжилась снова.

За прошедшую ночь я перебрала уйму вариантов, как заработать денег. Рассматривала все, вплоть от официантки и уборщицы до проститутки. Бугагашенька.
Мать рыдает, говорит, что возьмет кредит и отдаст мне деньги.
А я пытаюсь трезво смотреть на вещи. Мой брат сам творит то дерьмо, которое происходит у него в жизни. Его жена тоже умница, вместо того, чтобы обеспечить ему пару раз пропиздона скалкой по башке (авось, мозги на место станут), рыдает матери в трубку и просит урезонить "вашего сына". Якобы ей некуда идти и долгов на 300 тысяч. А нехрен было выделываться, знаете ли. За каким чертом вам понадобилась суперплазма? Машина, которую вы не можете содержать? Крутые шмотки, на которые потратили херову тучу денег? Это тот случай, когда брендовые шмотки, зато жрем анаком и плачемся родителям.
Брат год без работы, потому что видите ли его "никуда не берут". Охранником мы слишком гордые, туда - мало платят... В ситуации, когда ты сидишь у жены и матери на шее, гордость надо засовывать в жопу и пиздячить на работу. В погоне за мечтой о лучшей жизни можно просрать все остальное.
И если уж он ее бьет, то какого черта она до сих пор не развелась? "Люблю"? Ха! Какое замечательное оправдание для собственной трусости.
Вчера я была готова делать все, что угодно, вылезти из кожи вон, чтобы помочь своей семье.
Сегодня я считаю, что это все бред. Я не обязана расплачиваться за чужие ошибки. Единственный человек, перед которым я действительно обязана - это моя мать, но она творит всяческую хуйню, поддерживая брата, потому что "ну он же мой сын!!!". То, что он твой сын не дает права сажать его на шею. Хотя я конечно не родитель и не мать. Ладно, опущу это.
Однако есть еще одно маленькое "но". Почему она всегда рвется помогать ему, а я остаюсь за бортом? Мне вот надо лечиться, мне тоже нужны деньги. И что-то я сама решаю этот вопрос, а не бегу к ней "мамуля, у нас тут это...".
Я зла. Я очень зла. Мне очень хочется сказать матери: сама виновата. Да, я согласна на то,чтобы ты взяла кредит и отдала его мне. Это мои деньги, я их заработала, и я имею полное право их вернуть. А ты, если так тебе хочется, плати за них и дальше, но я в этом не участвую.
Однако я понимаю, что если я это скажу, она того и гляди сляжет с инфарктом. Поэтому я просто молчу и скриплю зубами.
Посудомойка и уборщица в прошлом. Я не для того зубами держусь за хорошую работу, чтобы снова скатываться вниз. Нет уж, я буду действовать как белый человек - головой. Фриланс, переводы, ведение группы вконтакте, может быть, возьмусь за уроки английского (хотя кому они летом нужны) - я найду способ заработать и без возни тряпкой по полу. Потому что разруха начинается с головы, и уровень жизни определяется сознанием. Будет туго - возьму кредит, так и быть. Буду работать пусть сутками, но разберусь сама и ни на шаг не отступлю от начавшегося уровня жизни.
А брат с матерью пускай разбираются сами. Хочется им творить херню - пускай творят, но я в этом не участвую. Одно дело помочь, когда случается форс-мажор, а другое - постоянно вытаскивать из дерьма.
Спасать нужно тех, кто хочет спастись.
И пусть я останусь мерзкой сволочью, но это - моя жизнь, и прожить ее только мне. Класть ее на жертвенный алтарь я не собираюсь.

Вот и наступило то счастливое июньское утро, когда я проснулась счастливой и... свободной. На часах было 10:52, а в трубке звучал голос Артема. Мы коротко поговорили, я зажмурилась, улыбнулась, немного потянулась и снова свернулась уютным клубочком.
В окно светило солнце, в квартире пахло влажным утренним воздухом и яблоками.
Вчерашний день казался бесконечно далеким. Утро началось с уборки и перетекло в полдень, а затем в вечер. Я вытаскивала коробки, мыла, чистила, скребла, намыливала, оттирала, натирала полиролью и раскладывала все в том порядке, какой устраивал меня. Антон сначала отлучился куда-то, а затем вернулся и уселся за ноутбук. Он не предлагал помощи в ликвидации последствий, но мне было и не нужно. От него не должно было остаться и следа. Спустя 4,5 часа уборки он отдал мне ключ, съездил за ключом от нового жилья, вернулся и забрал все коробки. 2 из 6 за пару дней до этого ему собрала я. Было в этом что-то особенно приятное: складывать вещи бывшего, зная, что он больше никогда сюда не вернется.
"Не поминай лихом" - деланно улыбнулся он мне, а я внутренне ликовала. "Пока," - ответила я и закрыла дверь. Щелкнул замок. И я осталась стоять теперь уже в абсолютно пустой от людей квартире. Из груди вырвался странный звук, то ли всхлип, то ли плач. Сбоку из зеркала на меня глянула изможденная бледная женщина лет 30, очень похожая на меня. Впалые щеки, острые ключицы, отчетливые серые круги под глазами. На несколько секунд я глухо, без слез, сдавленно разрыдалась. Горло прорывало чужими низкими звуками, хриплыми, сильными и дрожащими. А потом пришло счастье. Все закончилось.
Я домыла квартиру, собрала еще полторы коробки ненужных вещей, отчасти принадлежавших Антону, выставила все у дверей и тщательно вымыла полы. В квартире запахло яблоками и прошедшим на улице дождем. Солнце щурилось мне лучами сквозь кухонную штору, пылинки медленно танцевали в луче. Я была потной, уставшей, опустошенной, но тем не менее - счастливой. И схватив ящик, я потащила его на мусорку. В ящике лежали тапочки Антона. Глухо ухнув, он (и Антон, и ящик) провалился в недра мусорного бака. Я поднялась за следующим. И когда в квартире не осталось ничего, что связывало бы меня с прошлым, я отправилась на балкон в тамбуре, чтобы перекурить. На самом деле я не курила уже две недели и не хотела начинать снова, но зачем-то по дороге в Ростов купила пачку. И открывая ее, я знала, что эта сигарета сейчас необходима. Я выдыхала, смотрела на играющих внизу детей и ощущала, как все внутри меня выветривается, выходит этим дымом.
Я не ела уже несколько дней, ну кроме чая с лимоном и бутербродов с плавленым сыром. Кажется, трех. Я даже купила помидоров, огурцов и сосисок, но мысль о еде все это время вызывала тошноту. Я заставила себя съесть огурец и залечь в ванну. Через час я ждала Артема.
Он позвонил ровно через час. Он был в магазине и спрашивал, что мне купить. Может быть, нужны какие-то продукты. Это было неожиданно и приятно. Я решила, что мне нужен чай и мороженое. Когда он приехал, мы запекли куриное филе, я нарезала салат и... поняла, что хочу есть. Потом мы смотрели фильм, ели мороженое и целовались. После полуночи он уехал, а я... я осталась одна в июньской ночи. И меня затопило счастье. Нежное, немного бархатное, как небо за окном. Чистое и вкусное, как послеполуночный воздух.
И я поняла, что голодна. Голодна, как будто не ела неделю! Хотя наверное так и было. Я пожарила сосиски до хрустящей корочки, нарезала оставшийся помидор, ложкой выскребла остатки сыра, заварила какао и включила "Секс в большом городе". Спустя две с половиной серии и кружку какао, я наконец ощутила давно забытое желание просто лечь спать.
А наутро меня разбудил Артем. Я не ответила на его "Доброе утро" и еще пару сообщений, и он заволновался. Я сообщила ему не так давно о том, что все никак не могу избавиться от бывшего, и что периодически он дает о себе знать. Я даже рассказала о трудностях с квартирой. Правда, я не сказала, что он со мной жил.
"Я забеспокоился, подумал, что у тебя снова неприятности. Я могу приехать".
Не открывая еще сонных глаз я улыбнулась и уверила его, что все в порядке. Теперь - все в полном порядке)
И через пару минут сползла с дивана. Шлепать босыми ногами по ламинату было сегодня на редкость приятно. Взъерошенное сонное отражение улыбнулось мне, и я ощутила себя довольной выспавшейся кошкой.
Потом я заваривала кофе, который привез Артем, думала о том, что у меня в шкафчике стоит кофе мужчины, и что это очень приятно, запекала картошку, доедала вчерашнюю курицу и чувствовала такое умиротворение, что хотелось раствориться в воздухе.
Теперь все будет лучше, чем было.)

Приезжал хозяин, обозрел ситуацию в квартире. Сказал, что очень недоволен, и дает мне срок до 20, чтобы все убрать до первоначального состояния, т.к. квартира все-таки оформлена на меня и отвечать за нее уже мне. Все будет в норме - я могу жить дальше. Если нет - съезжать.
С одной стороны я его понимаю. С другой - чувствую себя без вины виноватой. С третьей - как нашкодившая кошка виновата за пыль месячной давности на балконе, подзабытую кухню, ржавчину по боку ванны...
Сжав зубы, оттираю напрочь залитую неясно чем электрическую плитку, потихоньку выстирываю провонявшее хрен знает чем белье и готовлюсь к марш-броску чистоты по всей квартире.
Очень не хочется терять эту квартиру. Так что давай, ленивая задница, шевели сосисками. Чистота сама себя не наведет.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра