По традиции неизвестных времен, есть две новости: хорошая и плохая.
Я люблю хорошие новости, поэтому начну с хорошей. Папу сегодня прооперировали. Четыре часа неизвестности, страха и неумолкаемой болтовни, чтоб мама не начинала надумывать страшного - и папа уже в палате. Мы были готовы, что он будет бледно-зеленого цвета, не способный пошевелить рукой-ногой, а он оказался вполне себе бодреньким, бледно-розовым и вполне позитивно настроенным. Ему делали спинно-мозговой наркоз, когда онемение распространяется только на нижнюю часть тела, начиная от живота, а верхняя часть остается нетронутой, т.е. сердце и голова не задействуются. Ура)
Его немного колотило и знобило, руки и тело были холодные, как лед, мы накрыли его простынками, соседи по палате сказали, что врач посоветовал пить горячий чай и быстренько закипятили нам кружечку, выудив из-под одной из кроватей электрический чайник (очевидно, запрещенный, но в данный момент нарушение правил было всем на руку). Мы с мамой растерли ему руки и мама напоила с ложечки чаем, потом стал пить сам. Порадовался детским фруктовым пюрешкам, которые мы вчера закупили в Ленте.
Я посидела где-то час и уехала, ибо гастритную диету никто не отменял, а на одних бананах с йогуртом весь день как-то не очень. Не хватало, чтобы "одно лечим, другое калечим". Мама пока еще там, через час тоже поедет домой, сюда.
Кушать уже можно, мама пытается его уговорить поужинать, но он отказывается. До завтра ему вставать нельзя, а в туалет на судно он ходить стесняется) В целом вполне себе бодрячком, наконец-то без гипса (он был здоровенный и тяжелый, на всю ногу от пальцев до бедра).
Такие дела.
Вторая и плохая новость: сегодня звонил маме брат, его выписывают. Мы подумали, что это бред, позвонили сами дежурному врачу. Действительно, выписывают, и это плохо, потому что мы по-прежнему не знаем, чего от него ждать и что с ним делать. Он, конечно, менее агрессивный уже, но тем не менее страшный и непонятный. Мама объяснила, что раньше среды нас точно никого не будет, забрать его некому и одежду принести тоже некому, врач сказал, что тогда подержат до среды.
Мама хочет договориться подержать его еще. Во-первых, сразу два больных, не способных себя обслужить, в одном доме - это слишком. Во-вторых, она тоже боится и не знает, что будет дальше. В-третьих, я думаю, ей и самой тяжело: он сейчас начнет клянчить деньги на бухло и сигареты (или не дай бог, еще что похуже), и что ей делать - с одной стороны ей его жалко, с другой - она понимает, к чему это приведет.
Но до среды еще два дня. Полтора.
Я учусь сосредотачиваться на текущем дне и радоваться тому, что происходит сейчас (если это что-то хорошее). А хорошим внезапно оказался весь мир: солнечные лучи, бутерброд с утра, кошачий взмурк, даже набитый автобус - это хорошо. Потому что это жизнь. Вообще все, когда нет болезней и угрозы близким, - хорошо.
Внезапно все - социальный статус, отсутствие престижной работы, внешность, - все стало не таким важным. Я всегда мечтала о необычной судьбе, как в кино, чтобы о моей жизни когда-то сняли фильм или написали книгу и говорили после моей смерти "Она была удивительнейшей женщиной с интереснейшей судьбой". И трогательно промокали уголок глаза платком, чтобы - внезапно - не нашлось ни одного человека, который бы сказал "нет, мы были с ней в конфликте". А чтобы все скучно и как один "Она была солнышком, добрейшей души и необъятной теплоты человеком".
Но я всегда представляла это как счастливое стечение обстоятельств. Упавшая звезда, невероятный шанс. Это когда внезапно выходишь в магазин за молоком и хлебом, а попадаешься на глаза модному фотографу и он увозит тебя в Париж на неделю моды, где твое имя взлетает яркой вспышкой на небосклон. Или когда за одну неделю садишься и пишешь книгу, отправляешь в издательство - и через неделю у тебя в трубке "Это Вы Варвара? Мы хотим купить Вашу книгу". И через год ты в телевизорах, журналах, и Голливуд предлагает тебе контракт на сценарий по мега-фэнтези.
И к 30 у тебя квартира с панорамными окнами и свежий запах счастливой жизни, влетающий ветром в распахнутое настежь окно с белыми, трепещущими на ветру воздушными занавесками.
Примерно так я хотела.
А сейчас я считаю, что спасибо, конечно, за интересную судьбу, но давайте дальше как-нибудь поспокойней. Двушечку в ипотеку, свадьбу в кафе, работу без эксцессов, несложную и любимую, пусть и не очень денежную, и двух деток.
И чтоб квартира в спальном районе, с небольшой кухней, но обязательно на солнечную сторону, садик поблизости, и вся моя семья жива-здорова и нянчит двух карапузов, мальчика и девочку. Или двух девочек. Или двух мальчиков.
Главное, чтоб здоровых.
Мне не нужно больше золотых гор и о Мальдивах и океанах мечтать больше не хочется. Мне бы спокойной размеренной жизни и уверенности, что больше ничего такого страшного в нашей жизни не произойдет.
А про "добрейшей души человеком"... это я и так сделаю, я постараюсь. Мир вокруг меня был и будет, а я есть. И пока я есть, я буду помнить, что все трудности преодолимы, что меня всегда восхищают люди, встречающие все с улыбкой, что от нас зависит - нет, не все, - но очень многое. "Все в наших руках и поэтому их нельзя опускать".
Спасибо, Господи, спасибо, Вселенная за эту небольшую короткую передышку. За операцию, прошедшую благополучно. За хороших врачей и приятную больницу.
Спасибо за все.
Да и с братом мы как-нибудь разберемся, не безнадежен же он в конце-то концов. Ну а если безнадежен... Смерть мы тоже уже проходили. Лишь бы не было многолетнего кошмара с избиениями и угрозами.
Но если до этого дойдет - я знаю, чем его можно приструнить. Хотя бы годика на 3. Это прозвучит страшно и дико, и про такое говорят "взять грех на душу", но я сдам его ментам. Дам взятку, если нужно. А приклепать дело по наркоте - дело недолгое...
Оттуда он уже не выйдет. Не тот характер - уже.
Но это все самое страшное и я не хочу об этом думать.
Все наладится и мы справимся, мы уже справляемся. А то, что его выписывают в день папиной операции - ну может это знак, что у нас в семье сегодня "починились" сразу два человека?) Может быть, он к среде осознает все, что сделал и возьмется за ум?
Потихоньку, помаленьку выкарабкается, восстановится, останется работать где-нибудь в бригаде дома, подлатает родителям крышу, сделает наконец ремонт, почистит двор... Хотелось бы верить.
Но я не верю.